Золото Соломона - Страница 79

— Так он вернётся в Московию с обоими ушами?

— С ушами, глазами, бородой и прочими частями тела, с которыми вошёл в Тауэр.

Даниель всё ещё не повернулся, чтобы взглянуть Исааку в лицо. Вместо этого он смотрел за корму, на два плоскодонных реечных судёнышка, следующих в кильватере шлюпа. По большей части они были нагружены лошадьми и всем, что к лошадям прилагается: сёдлами, сбруей и конюхами. Немудрено, что отплытие так задержалось.

Покуда Даниель разговаривал с Исааком, шлюп обогнул болотистый выступ южного берега, заметно оторвавшись от барж.

Взглядам открылось место, где, милями двумя ниже по течению, на правом берегу, зелёные и белые меловые холмы сменялись поселением. Даниель знал, что это Грейвзенд. Матросы на вантах — крайне малочисленные по сравнению с солдатами — стали бегать быстрее, короткие, непонятные команды шкипера раздавались чаще. Значит, их высадят здесь. Да и как иначе, за Грейвзендом до самого моря один сплошной ил: нет смысла везти лошадей так далеко, чтобы утопить.

— Что, по-вашему, делает в Лондоне русский, и как он оказался связан с Джеком-Монетчиком? — спросил Даниель.

— Джека щедро поддерживает некий иностранный правитель, скорее всего король Франции, — отвечал Исаак. — Нельзя забывать, что английской коммерции завидует весь мир. Монархи, неспособные поднять свои страны до наших высот, думают, будто низведут нас до себя, сгубив нашу денежную систему. Если такие надежды лелеет король Франции, почему бы и русскому царю их не вынашивать.

— Вы считаете, что московит — царский агент?

— Это представляется самым правдоподобным.

— Вы сказали, у него борода?

— Очень густая и длинная.

— Как долго, по-вашему, он её отращивал?

— Если её намочить и растянуть, она бы дошла ему до пупа.

— Тогда он скорее раскольник, — сказал Даниель.

— Кто такие раскольники?

— Представления не имею. Но они ненавидят царя, в частности, за то, что он приказал им сбрить их густые длинные бороды.

Исаак ненадолго замолчал, переваривая услышанное. Даниель воспользовался его молчанием, чтобы добавить:

— Не так давно корабль, строящийся для царя в Ротерхите, сожгли при помощи адской машины, подброшенной ночью в трюм. Часовой механизм разбил склянку белого фосфора, который воспламенился при соприкосновении с воздухом. По крайней мере к такому выводу я пришёл, понюхав дым и порывшись в том, что осталось после пожара.

Исаак был так заворожён, что даже не спросил, какое отношение имеет Даниель к царскому кораблю.

— Тот же механизм, что взорвали в Крейн-корте!

— Вы поинтересовались этим событием?

— Я не оставил без внимания ваше предупреждение.

— Однорукий московит — не иностранный агент, — объявил Даниель, — а фанатик, покинувший Россию по той же причине, по какой мой прадед, Джон Уотерхауз, бежал в Женеву при Марии Кровавой. Оказавшись без средств в Лондоне, он каким-то образом примкнул к Джеку. Я уверен, что у него нет ни малейшего желания возвращаться в Россию.

— Вашу гипотезу опровергают свидетельства ваших собственных уст. — Теперь Исаак говорил тем высокопарным слогом, к какому прибегал в научных беседах. — Вы убедили меня, что шайка, подстроившая взрыв в Крейн-корте, сожгла царский корабль. Однако простые воры не участвуют в международных делах!

— Может быть, их наняли шведы, чтобы уничтожить строящийся корабль — это легче, чем топить его, спущенный на воду и вооружённый. А может, фанатик-московит устроил пожар по собственному почину — как пуритане стремились всячески навредить королю.

Исаак ненадолго задумался.

— Пустое занятие — предаваться спекуляциям о Джековой шайке.

— Почему?

— Через несколько часов он будет у нас в руках — тогда мы его и спросим.

— А! — сказал Даниель. — Я не знал, каков наш сегодняшний план: схватить Джека-Монетчика или высадиться во Франции.

Исаак издал звук, похожий на короткий смешок.

— Мы возьмём в осаду замок.

— Вы шутите!

— Оплот якобитов, — чуть насмешливо пояснил Исаак.

— То есть в каком-то смысле действительно вторгнемся во Францию, — пробормотал Даниель.

— Можно считать этот замок осколком Франции на берегу Темзы, — подхватил Исаак, демонстрируя вкус к шутке, который, мягко говоря, не шёл к его образу. Однако (судя по смешку и capказму) за два десятилетия в Лондоне он освоил несколько приёмов светской беседы.

Например, болтать о генеалогии знатных особ.

— Вы наверняка помните Англси.

— Как я мог их забыть? — отвечал Даниель.

И впрямь, при одном звуке этого имени он проснулся окончательно, как если бы услышал, что на горизонте замечен флот Чёрной Бороды.

Впервые с начала разговора Даниель посмотрел Исааку прямо в лицо.

В юности он знал Англси как опасных придворных криптокатоликов. Патриарх, Томас Мор Англси, герцог Ганфлитский, смертельно враждовал с Джоном Комстоком, графом Эпсомским, первым из знатных покровителей Королевского общества. Комсток был «К», Англси — первой «А» в «КАБАЛе», пятёрке вельмож, составлявших правительство Карла II.

В те дни Даниель по наивности не подозревал, как прочны связи Англси с королём. Позже он узнал, что оба сына Томаса Мора Англси, Луи (граф Апнорский) и Филип (граф Ширнесский) на самом деле — незаконные дети Карла II, прижитые им с французской графиней во время Междуцарствия во Франции. Томаса Мора Англси каким-то образом убедили на ней жениться и воспитать мальчиков. Воспитателем он оказался никудышным — возможно, потому, что был занят бесконечными интригами против Джона Комстока.