Золото Соломона - Страница 16

— Сегодня вклады не делаются, золото истощилось, поскольку едва ли не все постятся в память о венценосном мученике, — с кислой миной проговорил он, чувствуя, что мистеру Тредеру хочется продолжить разговор о финансовых учреждениях.

— Если бы я только что прибыл в Лондон и думал, как мне распорядиться средствами, я бы объехал Английский банк за… объехал бы его стороной! Ради вашего блага! И двинулся дальше!

— К Королевской бирже, вы хотите сказать? На противоположной стороне?…

— Нет, нет, нет.

— Так вы о Чендж-элли, где толпятся маклеры?

— Это у Корнхилл. В строго картографическом смысле — холоднее. В другом смысле — уже теплее.

— Вы пытаетесь заинтересовать меня какими-то бумагами, которые продают в Чендж-элли. Однако выпускает эти бумаги восьмое чудо света на Треднидл. Ваша загадка мне не по зубам, мистер Тредер, поскольку я не был в этом оживлённом деловом районе уже двадцать лет.

Даниель склонился на бок, уперся в подлокотник и положил подбородок на ладонь — не потому, что устал и ослабел от голода (хотя было и это), но чтобы смотреть в заднее окошко кареты мимо головы мистера Тредера. Ибо их нагонял странно знакомый призрак. Сельский житель принял бы его за плывущий по воздуху гроб. Учитывая, сколько мертвецов сбросили во Флитскую канаву за время существования Лондона, здесь было самое место для привидений. Однако Даниель знал, что это портшез, вероятно, тот самый, что недавно показался из угла. Глядя в проулок (тот, из которого вынырнули носилки, или похожий), Даниель видел вертикальное подобие Флитской канавы — чёрную щель, вместилище неведомой мерзости. Что делал портшез в таком месте? Наверное, доставлял джентльмена на свидание запредельно извращённого свойства. Во всяком случае, портшез, двигаясь по другому берегу канавы, нагонял их. Он был так близко, что Даниель, выпрямившись, видел его в боковое окно кареты. Окна портшеза — если они вообще имелись — были затянуты чёрной материей, как исповедальня в папистской церкви. Даниель даже не знал, есть ли кто-нибудь внутри, хотя потому, как тяжело качался кузов на шестах и как напрягались двое дюжих носильщиков, кто-то там всё же был.

Однако через несколько минут носильщики, по-видимому, услышали какой-то приказ пассажира, потому что сбавили шаг и дали карете мистера Тредера вырваться вперёд.

Сам мистер Тредер тем временем производил в воздухе некие сложные движения руками, глядя в далёкую точку у Даниеля над головой.

— Доезжайте до развилки, где от Треднидл отходит Пиг-стрит. Свернете ли вы направо, с Бишопсгейт, или налево по Пиг-стрит к Грешем-колледжу, вы через несколько мгновений окажетесь перед зданием Компании Южных морей, которая, хотя ей всего три года, уже заняла всё пространство между этими улицами.

— И что, по-вашему, я должен там сделать?

— Купить пай! Распорядиться своими средствами!

— Это ещё один земельный банк тори?

— Отнюдь! Не вы один осознаете выгоды вложений в грядущий рост заморской торговли!

— Так Компания Южных морей имеет интересы… где? В Южной Америке?

— Изначально, да. Хотя уже несколько месяцев, как главное её богатство сосредоточено в Африке.

— Африка! Как странно! Мне приходит на память Африканская компания герцога Йоркского, существовавшая в Лондоне до пожара.

— Считайте это Королевской Африканской компанией, восставшей из пепла. Что для Английского банка Ост-Индская компания, то для Компании Южных морей — асиенто.

— Даже я знаю, что слово «асиенто» как-то связано с заключённым миром, но мне было настолько не до того…

— Мы не смогли выиграть войну, не смогли свергнуть внука Людовика XIV с испанского трона, однако мы вырвали у него кое-какие концессии. Одна из них — исключительное право на доставку рабов из Африки в Новый Свет. Мистер Гарлей, наш лорд казначейства, сделал асиенто капиталом Компании Южных морей.

— Великолепно.

— С развитием американской коммерции будет расти и потребность в рабах, так что нельзя представить более разумного вложения средств и более прочного фундамента для банка или состояния…

— Или для политической партии, — заметил Даниель.

Мистер Тредер поднял брови. Они миновали ещё одну повозку золотаря, так что вынуждены были некоторое время не дышать и даже зажмуриться. Мистер Тредер первым пришёл в себя и сказал:

— С другой стороны, сэр, пар представляется куда более зыбким основанием, если вы простите мне такой каламбур.

— Как прискорбно поздно в нашем путешествии и в нашем разговоре вы решили открыть мне это!

— Что это, доктор Уотерхауз?

— Что вы находите предприятие графа Лоствителского безумным и почитаете для ваших клиентов более выгодным вкладывать деньги в асиенто.

— Я вложу их деньги, куда они мне укажут. Однако я не могу не заметить, что практически бесконечное побережье Африки кишит чернокожими невольниками, которых более воинственные сородичи пригоняют из глубин материка и продают за бесценок. Если мне требуется откачать воду из шахты, доктор Уотерхауз, я не стану заказывать мистеру Ньюкомену чудовищную машину. Теперь, когда у нас есть асиенто, достаточно послать корабль на юг, и через несколько недель у меня будет столько рабов, сколько надо, чтобы осушить шахту, вращая ворот, или, если мне так больше по душе, высасывая соломинками и выплёвывая в море.

— Англичане не привыкли видеть в своих шахтах и на полях чёрных арапов, стонущих под бичами надсмотрщиков, — заметил Даниель.

— А к паровым машинам они привыкли? — торжествующе вопросил мистер Тредер.