Золото Соломона - Страница 15

— Я архитектор, — кротко заметил Даниель.

— Первоначального здания, — сказал мистер Тредер после самой недолгой заминки, — изящного, как игрушка. Жаль, что его так испортили после вашего отъезда. Вы знакомы и с Золотыми и с Серебряными Комстоками! Потрясающе! Милорд Равенскар теперь не может позволить себе лучшее и, как вы видите, восполняет пышностью и объёмом недостаток вкуса и качества. Его сожительнице, кажется, нравится.

— Хм.

— Вы знаете, кто сожительница милорда Равенскара?

— Представления не имею. В пору нашего знакомства он менял потаскух раз в неделю. Кто теперешняя?

— Племянница сэра Исаака.

Даниелю стало так горько, что он сказал первое пришедшее в голову:

— Здесь мы когда-то жили.

Он кивнул в сторону Уотерхауз-сквер и сдвинулся вперёд, чтобы увидеть дом, выстроенный его братом Релеем на месте того, в котором взорвали Дрейка. Таким образом, его колени почти упёрлись в колени мистера Тредера. Тот, судя по всему, знал историю гибели Дрейка, поэтому хранил сочувственное молчание, пока карета не проехала площадь. Глядя снизу вверх на силуэты городских крыш, Даниель был потрясён зрелищем огромного купола — нового собора святого Павла. Тут карета свернула на Холборн, и купол пропал из виду.

— Вы что-то говорили о банках? — спросил Даниель в безнадёжной попытке вычистить из головы образ Роджера Комстока, тычущего свой поганый хер в племянницу Исаака.

— В последние годы всё обернулось очень плохо, очень плохо для вигов! — отвечал мистер Тредер, радуясь случаю поговорить о несчастьях Альянса. — Банкротство вынудило Англию просить мира, не добившись главной цели войны. Немудрено, что Мальборо с позором бежал из страны!

— И всё же мне не верится, что торговля с Ост-Индией может надолго заглохнуть.

Мистер Тредер подался вперёд, готовый ответить, но тут кучер обратился к нему с вопросом:

— Мистер Уотерхауз, если вы любезно назовёте место, куда вас следует доставить, я почту за честь выполнить ваше пожелание. Мы приближаемся к Холборнскому мосту, ворота и стена Сити уже видны, и вам надо решать сейчас, если только вы не хотите ехать со мною на Чендж-элли.

— Очень великодушно с вашей стороны, мистер Тредер. Я остановлюсь в Королевском обществе.

— Хорошо, сударь! — крикнул кучер, отлично слышавший все разговоры в карете, когда это требовалось. Он перенёс внимание на лошадей и тут же обратился к ним на совсем другом языке.

— Жаль, что Королевское общество переехало из Грешем-колледжа, — заметил мистер Тредер.

— Деликатность ваших выражений, сэр, не перестаёт меня изумлять, — вздохнул Даниель. Королевское общество пытались выкинуть из старого здания с тех самых пор, как в 1703 году скончался Роберт Гук, долгие годы отстаивавший право аренды с обычным своим остервенелым упорством. Без Гука можно было только оттягивать неизбежное, и четыре года назад Общество перебралось в окрестности Флит-стрит. — Те из нас, кто имел глупость вложиться в строительство нового здания, употребляют слова покрепче, чем просто «жаль».

— Кстати, раз уж вы заговорили о вложениях. Я как раз хотел сказать, что если бы мы везли вас в Грешем-колледж, то проехали бы мимо здания на Треднидл и Бишопсгейт, которое можно по справедливости назвать новым чудом света.

— Неужто это ваша контора?

Мистер Тредер вежливо хохотнул. Тут карета замедлила ход и накренилась назад, так что Даниель навис над своим спутником. Они ехали в гору. Взгляд мистера Тредера метнулся от левого окна к правому и остановился на кладбище святого Андрея; серые надгробия таяли в ранних сумерках до нелепости короткого зимнего дня. Даниель, который даже при ярком солнечном свете с трудом узнал бы изменившийся Лондон, только сейчас понял, что они по-прежнему едут на восток по Хай-Холборн и миновали уже два поворота к Флит-стрит — Ченсери и Феттер-лейн. За церковью святого Андрея можно было свернуть на Шулейн, но карета проехала и её. Они приближались к тому месту, где Холборн перемахивает Флитскую канаву, словно сельский джентльмен — навозную кучку.

Мистер Тредер постучал в потолок.

— Королевское общество больше не в Грешем-колледже! — крикнул он. — Оно переехало в окрестности Флит-стрит…

— В Крейн-корт, — сказал Даниель. — Возле Феттер-лейн, если меня не обманули.

Кучер что-то пробормотал вполголоса, как будто совестился произнести это вслух.

— Доктор Уотерхауз, будете ли вы оскорблены, испуганы или иным образом смущены, если мы поедем по Флит?

— Отнюдь, если только вы не предлагаете отправиться в лодке.

Мистер Тредер зажал себе рот, как будто его замутило от одной этой мысли, а свободной рукой выстучал по потолку условный сигнал. Кучер тут же свернул на правую сторону улицы.

— Берег нашей Клоаки Максимы заметно укрепили с тех пор, как вы последний раз… э…

— Вносил свой вклад?

— Можно сказать и так. А поскольку вечер ранний, ночное движение, которого хочется избежать, ещё не началось.

Даниель не видел, куда они едут, но мог определить по запаху и чувствовал, как карета сворачивает от моста на юг. Он подался вперёд и поглядел в окно на Флитскую канаву: уходящую к Темзе чёрную и, по виду, бездонную щель в невыразимо заляпанной мостовой. В серых сумерках казалось, что дома брезгливо пятятся от этого самого злосчастного притока Темзы. Вопреки оптимистичному прогнозу мистера Тредера, у края уже стояла запряжённая волами повозка, состоящая из огромной бочки на колёсах. Из отверстия сзади хлестала бурая комковатая жижа; судя по звукам, доносившимся снизу, лилась она тоже не в чистую проточную воду. Оглядев канаву на четверть мили до Флитского моста, Даниель приметил ещё двух золотарей, занятых тем же делом. Помимо обычного сброда: воришек, бродяг, нищих и бессовестных проповедников, готовых на месте обвенчать кого угодно, движения почти не было, только из улочки на противоположном берегу вынырнул одинокий портшез, собираясь повернуть на север, к Холборну. Как раз когда Даниель его приметил, портшез остановился. Лица носильщиков обратились к каравану мистера Тредера, подобно луне сменив фазы с ущербной на полную. Тут карета, в которой сидел Даниель, повернула. Теперь вместо канавы он видел торговые лотки с едой, возле Холборна ещё относительно приличные — дальше они становились всё хуже и хуже. Он выглянул в другое окно, чтобы посмотреть на канаву. На противоположном берегу высилась сплошная стена с редкими зарешёченными окнами — фасад Флитской тюрьмы. Теперь обзор загородили ноздри вола, впряжённого в повозку золотаря. В окно пахнуло таким амбре, что Даниеля временно разбил паралич.