Золото Соломона - Страница 96

К оглавлению

— Вам нехорошо, доктор?

— Ветер с моря холодноват.

— Я принесу одеяло.

— Нет, стойте… Так… он и сказал? «Это сети»?

— Слово в слово. Можно полюбопытствовать, что это значит?

— Что нам надо возвращаться в Лондон.

Барнс рассмеялся.

— С какой стати, доктор?

— Потому что это ловушка. Разве вы не видите? Они откуда-то… Джек откуда-то знает.

— Что знает, доктор?

— Всё. Он заманил нас сюда.

Барнс на мгновение задумался.

— Вы хотите сказать, что русского заслали?

— Вот именно! Иначе с чего бы он рассказал так много и так быстро?

— Потому что Чарльз Уайт зажал ему яйца в тиски?

— Нет, нет, нет. Уверяю вас, полковник Барнс…

— Чересчур сложно, — был вердикт Барнса. — Скорее преступный тип на жалованье у Джека и рассчитывал, таким образом, нас остановить.

Барнса было не переубедить. Даниель совершил ошибку, сначала внушив ему надежду, а затем попытавшись возбудить страх. Если отсутствие надежды толкает людей на отчаянные поступки, то её преизбыток заставляет их делать глупости противоположного толка. Хитрая штука, надежда, и управляться с нею следовало бы кому-нибудь поопытнее Даниеля.

С берега их приветствовали ружейным выстрелом. Шкипер велел убавить паруса, и шлюп сразу замедлился. От острова Грейн отвалил ял. Новость мгновенно достигла шканцев. Через несколько секунд на юте появились Чарльз Уайт и сэр Исаак Ньютон.

Ял доставил лейтенанта Собственного её величества блекторрентского гвардейского полка. Гребли рыбак — хозяин реквизированного ялика — и его сын. Оба выглядели не столько удрученными таким поворотом событий, сколько ошарашенными.

Лейтенант привёз груз слов, который с немалой гордостью предъявил на юте. Слова эти были приняты как ценные сведения всеми, кроме Даниеля, который видел за ними лишь очередной трюк Джека-Монетчика.

Суть сводилась к тому, что достигнут блистательный успех. Драгуны во весь опор пронеслись через мост на полчаса раньше намеченного времени и оставили там взвод. Остальные заняли позиции на берегу, обращённом к Шайвскому утёсу. Дозорных разместили на колокольне церкви святого Иакова. Она стояла на единственном бугорке острова Грейн, который по такому случаю мог считаться холмом. Там же устроили штаб. Большая часть драгун ждала у церкви, готовая либо остановить побег из башни, либо скакать туда верхами и штурмом брать Джеков оплот. Всё это видели обитатели башни, которые сожгли какие-то документы (по крайней мере, так можно было истолковать идущий оттуда дым) и попытались скрыться по воде.

Со стороны островка, обращённой к морю (там, где фарватер был углублён), стояло судёнышко футов шестидесяти в длину, выстроенное по образцу голландского рыболовецкого гукера. Даниель, сын контрабандиста, знал, что это идеальное судно для доставки незаконных грузов через Северное море. Дрейк предпочитал более плоскодонные, поскольку обычно разгружался в мелких прибрежных речушках, но раз у Джека был собственный фарватер, то ему годились и суда с большей осадкой, как этот гукер. Обитатели башни что-то поспешно туда перегрузили, подняли паруса и попытались выйти по фарватеру в открытое море. Однако гукер немедленно сел на мель — на расстоянии полёта стрелы от башни. Тогда они выбросили за борт часть груза, судно снялось с мели, и тут же ветер, дующий с траверза, снёс его к краю фарватера, где оно село на мель снова, уже намертво. Таким образом, фарватер освободился: беглецы спустили вельбот, немногим больше баркаса, зато с мачтой и парусом. Вельбот на вёслах вывели в открытое море и подняли парус. Всё это наблюдали с церкви святого Иакова. Впрочем, наблюдать осталось недолго: через час наступала темнота.

Окончив рассказ, лейтенант замолчал в ожидании приказа. Мистеру Чарльзу Уайту, который, очевидно, командовал экспедицией, достало вежливости взглянуть на Барнса — мол, распорядитесь сами.

Барнс надолго задумался, к изумлению, а затем и досаде Чарльза Уайта и сэра Исаака Ньютона. Наконец он пожал плечами и отдал приказ. Лейтенанту было предписано возвращаться на берег и вести солдат на Шайвский утёс, «Аталанте» — поднять паруса и преследовать вельбот, по пути спустив шлюпку, чтобы арестовать тех, кто остался на гукере, и спасти судёнышко до того, как его унесёт приливом.

Тут же засуетились все, кроме Чарльза Уайта, который с ироничным вздохом облегчения закатил глаза: о чём полковник Барнс столько размышлял? Бесценные секунды потрачены на обдумывание очевидного.

Отдав приказ, Барнс немедленно повернулся спиной к Уайту и подошёл к Даниелю.

— Вы были правы, — сказал он. — Это… как там выражается ваш приятель? Сети.

— Что заставило вас переменить взгляд, полковник Барнс?

— То, что мне не пришлось принимать решение. Приказ мог бы отдать идиот. — Он покосился на Уайта. — И чуть было не отдал.

— Вы намерены оставаться на шлюпе или отправитесь в баркасе?

— На деревянной ноге по грязи недалеко уйдёшь, — сказал Барнс.

— Даниель, ваше присутствие на Шайвском утёсе было бы мне полезно, — объявил сэр Исаак Ньютон, вступая в их разговор из-за спины Барнса. Он натягивал плащ. Рядом стоял на палубе сундучок, и по взглядам, которым Исаак награждал каждого, кто к нему приближался, Даниель заключил, что в сундучке какие-нибудь натурфилософские или алхимические орудия.

Барнс на мгновение задумался.

— С другой стороны, — сказал он, — я могу прыгать на одной ноге.

Дом наместника, Лондонский Тауэр. Конец дня

К тому времени, как он добрался до спальни покойного наместника, пять крюков, заброшенных на верёвках, уже цеплялись за подоконники открытых окон. Ещё один крюк влетел через стекло, и осколок едва не лишил Макиена последнего глаза. Он повернулся, попятился к окну, высунул руку на ветерок и махнул несколько раз, пока не услышал снизу ликующие крики.